Я бы в шкиперы пошел

«Для корабля страшнее бурь
Самоуверенность и дурь».
1494 год. Себастиан Брант.
Поэма «Корабль дураков».

Весна в Москве как обычно, радовала слякотью, пробками и обилием хмурых людей на улицах.
Пролистывая ленту новостей в Фейсбуке, между политическими баталиями диванных аналитиков и бесчисленными селфи, наткнулся на фотографии старинной знакомой Татьяны Захарьевой – море, паруса, счастливые лица – жутко раздражающие картинки! Вспомнил перегон яхты из Онежского озера в Москву в далеком 1989, регаты в Пирогово, мечты о большом море, почесал бороду, вздохнул…
И вдруг – бульк – сообщение от нее.
— Что делаешь ?
— Сижу у себя в Чертаново и мечтаю о море.
— Так приезжай к нам в парусную школу Олега Гончаренко, выучишься на шкипера и сможешь брать в чартер яхты до 24 метров.

Полазил на сайте школы, ужаснулся обилию теоретических материалов, купил книжки и пришел к однозначному выводу – в Москве все это выучить невозможно, а в Черногории не будет времени. Стало интересно. Хотя, возможно, в решении поехать большую роль сыграл размер яхты, которой в будущем смогу управлять.
После пары месяцев беготни и непонятных дел, Москва милостиво отпустила, напоследок щелкнув по носу дикой пробкой у Домодедово далеко за полночь.

Через три часа полета самолет битком набитый семьями с детьми, не патриотично отказавшихся от отдыха в Крыму, приземлился в Тивате, на узкую полосу аэродрома между морем и горами.
В такси выяснилось, что эта взлетно-посадочная полоса – самый длинный прямой участок дороги во всем государстве. Серпантины захватывали дух, красивая картинка менялась на еще более красивую. В правом окне показывали фильм про море, в левом – про горы.
Кино закончилось финальной заставкой — мариной города Бар.

Подъехала Таня на велосипеде.
— Привет! Пойдем заселяться на яхту.
На пирсе нас встретил Олег Викторович Гончаренко – хозяин школы, или Адмирал (как запросто его называли курсанты и сотрудники).
Адмирал протянул руку и оценивающе посмотрел на меня.
— Может чем помочь? — опрометчиво догадался я.
Олег Викторович одобрительно хмыкнул, подвел меня к огромной лодке, выдал набор инструментов и заданий. Через пару часов, морская романтика пропитала меня и одежду насквозь – на моторной яхте сломались кондиционеры.

Вечером за кружкой доброго старого эля (роль эля сыграло черногорское вино Вранац), произошло знакомство с экипажем курсантов, с которыми мне предстояло провести две недели.
Знакомство походило на собрание клуба анонимных алкоголиков:
— Меня зовут Александра, я специалист по маркетингу.
— Меня зовут Максим, я айтишник.
— Дима, брокер, хозяин фирмы, женат, двое детей.
Поскольку все устали после перелета, было решено знакомство не переводить в неформальную стадию, а отправляться спать. Самый рослый член команды из – за критического несовпадения габаритов и предложенного спального места, отправился на палубу, где была приготовлена сказочная обстановка – звездное небо, позвякивание такелажа, тихое покачивание лодки. Такое сочетание прекрасно справится с любой бессонницей за двадцать секунд, что и было доказано.

Утром пришел наш инструктор Слава. Явное военно-морское прошлое, вызывающая, на сухопутный взгляд тельняшка, непроницаемое лицо и необычная манера выражать мысли и эмоции. Впрочем, последние практически отсутствовали. Забегая вперед — когда потный и бестолковый штурман из каюты выдал рулевому:
— Курс четыре градуса!
Рулевой послушно крутанул штурвал и начал важно таращиться в кромешную темноту, Слава сначала долго смотрел на него, когда понял, что телепатия не сработала, пробормотал про себя:
— Четыре градуса? Интересно… Это ж в берег. Пауза. Скалы там и не плохой ресторанчик. Пауза. Через пять минут сможем ужин заказывать.
Надо отметить, что даже в самых кризисных ситуациях на море, голос инструктора был тих и безмятежен. Единственный случай, когда женская часть экипажа зажала уши, произошел, когда сигаретный бычок, выброшенный за борт, прилип к транцу и оставил маленькое желтое пятнышко.

Флот школы.

Флот состоит из четырех парусных яхт и одной моторной (Слава! С какой скоростью идет эта моторная лодка? Моторная лодка передвигается со скоростью сто евро в час). При большом наплыве курсантов можно привлечь еще и арендные лодки.
Но самое интересное судно стояло напротив нашей лодки. Шестьдесят футов чистого углепластика, качающийся киль, поворотная мачта, титановые леерные стойки! Партнер школы – яхта класса опен 60, построенная для кругосветных гонок в одиночку. При желании из нее можно сделать небольшой космический корабль – материала бы хватило! Казалось, что она постоянно проверяет прочность швартовых – как породистый скакун пытается сбросить сбрую и умчаться на свободу…
По палубе ползал чумазый мужик, вкручивал болты, пылил болгаркой — в общем, вел себя по – хозяйски. Ба! Да это Илгонис Балодис – известный шкипер, обладатель кубков, чемпион и так далее. Последний раз, когда мы встречались в Москве, Илгонис был в солидном пиджаке, рассказывал про программу подготовки спортивных шкиперов на этой лодке, и вдруг – в Черногории с болгаркой наперевес. Он внимательно посмотрел на меня и выдал:
— Привет! Вот собираюсь на чемпионат мира, хочешь со мной? Нужен здоровый матрос.
— Да я же толком ничего не знаю!
— И хорошо – будешь на кофейной мельнице стоять!
И показал на углепластиковую стойку с двумя ручками – привод всех лебедок. Видел я, как работают на ней матросы. Это как купить годовой билет в фитнес, а потом тебя закрывают на замок и говорят, что концепция изменилась – все оплаченные занятия сделаем за неделю! На минуту очень захотелось! Но спорт высших достижений пока не входил в мои планы и я ретировался на нашу комфортную учебную яхту…

Обучение.

Первым делом составляется график, кто капитан, штурман, боцман, радист. На следующий день меняются. Все по взрослому – я, в первые же десять минут капитанства Александры был отправлен драить гальюн, под радостный гогот экипажа.
Каждый на своей должности делал все, что положено по судовой роли. И если в первые дни это казалось игрой, постепенно приходило понимание, что только так можно научиться управлять парусной яхтой и нести ответственность за свои действия и жизни людей. Звучит так себе, но первый же ночной переход в сильный ветер, наглядно показал, что предмет, упавший за борт, скрывается из поля зрения в секунды. А если это не предмет?

Устройство яхты начали учить сразу – с самой коварной детали рангоута.
Гик – дьявольское изобретение, используемое в основном для наказаний матросов выше среднего роста. При смене галсов он со свистом пролетает в сантиметре от макушки, что его очень огорчает и он пытается в следующий раз пролететь на пару сантиметров ниже, не взирая на сопротивление грота. Даже когда яхта стоит в марине, он не прекращает свою безжалостную охоту. Вылезаешь утром на палубу, настроение хорошее — светит солнце, по пирсу ходят люди с соседних лодок. Набираешь воздуха, чтоб поздороваться, разгибаешься и тут – хрясь!!! Девушки обычно краснели и убегали, а опытные шкиперы шевелили губами – запоминали новые словосочетания.

Стоячий такелаж:
Форштаг – за него обычно держатся, когда на большой волне охота вообразить себя Ди Каприо.
Ванты – очень удобное приспособление, чтоб схватиться на полпути к форштагу.
Ахтерштаг – как гласит морской эпос, больше всего опытных шкиперов тонет с рассегнутыми ширинками – за него придерживаются, когда очень охота, а спускаться в гальюн не досуг.
И кроме того, все это держит мачту.

Бегучий такелаж:
Шкоты и фалы. Придуманы для того, что бы запутать неопытного курсанта. При команде:
— Подобрать гика-шкот!
Обычно отдается грота-фал, при этом гик с колокольным звоном падает на голову капитана. В этом случае используется отпорный крюк, особенно ценится деревянный – он не ломается при ударе об курсанта.

Спинакер – огромный пузатый парус для полных курсов. Большую часть времени лежит в носовой каюте, занимая весь объем. Спать там в это время невозможно. Когда он наконец ставится, обнаруживается, что ветер зашел на острый курс и при убирании его макают в море, после чего в носовой каюте еще и воняет мокрой парусиной.

Швартовы.
На взгляд курсанта – уникальные живые змееобразные твари. Если их аккуратно сложить и отвернуться на минуту, то они сами завязываются в разнообразные узлы. При этом могут обмотаться вокруг ноги.

Би мини.
Единственная защита от солнца в кокпите. Конструкция взята с козырька лошадиной двуколки образца 1895 года. При выходе под парусом тут же складывается, так как мешает обзору. Экипаж мгновенно обгорает. Абсолютно бесполезная штука!

*Примечание – большую часть устройства яхты автор учил до прихода в школу Гончаренко. И отпорным крюком получал тоже до этого.

Начались занятия. Подъем в восемь, выход в море в десять. Постановка парусов, повторение устройства яхты, постоянные вводные инструктора.
Кроме того, в самый не подходящий момент военно-морской Слава доставал «Международные правила предупреждения столкновения судов в море» — библию, моральный кодекс и ПДД в одной брошюре. Произносил коронную фразу:
— А теперь снотворное!
И методично пояснял заковыристые формулировки. Как вам такая?

Обгон:

Никакое последовавшее изменение во взаимном положении двух судов не может дать повода считать обгоняющее судно, по смыслу настоящих Правил, судном, идущим на пересечение курса, или освободить обгоняющее судно от обязанности держаться в стороне от обгоняемого до тех пор, пока последнее не будет окончательно пройдено и оставлено позади.

Мозг клинило на первой же строчке, но постепенно стало доходить, что каждый пункт правил основан на реальных столкновениях и оттачивался годами. Кстати, теоретический материал на ходу под парусом учится гораздо быстрее, чем в учебном классе под кондиционером.
Отдельная история с ходовыми огнями. В МППСС 72 великое множество картинок с разноцветными огоньками. Просто выучить их вполне возможно, но тогда существует опасность, что ночью на полном ходу, забыв их с перепугу, пытаясь понять, кто это прет и куда, книжку достать просто не успеешь. А вот когда на тебя идут танкеры, яхты пересекают курс, рыбаки вешают на что попало карманные фонарики, спокойные объяснения инструктора гораздо более доходчивы, чем картинки с разноцветными гирляндами.
В марину возвращались к закату. Экипаж энергично готовился к вечерней программе – но сначала ужин!

По совету Татьяны, ходили в маленький семейный ресторанчик, где оптимисты опрометчиво заказывали два – три блюда, не учитывая, что человеческий организм не в состоянии переварить за один присест и одной черногорской порции.
Самые стойкие потом ползли на набережную города Бар, на которую выходило погулять минимум половина населения. Через минут пятнадцать разглядывания проходящих девиц ростом от ста восьмидесяти и возрастом явно младше шестнадцати, глаза слипались, бутылочка сидра выпадала из рук и дорога домой на лодку казалась невероятным испытанием…
Инструктор не раз говорил:
— Я всё понимаю, вы сюда приехали в свой отпуск, нужно не только учиться, но и отдыхать.
Что в переводе значило — если вы действительно решите совместить двухнедельное обучение с отдыхом, а тем более семейным, приготовьте свою любимую к роли жены моряка – видеться будете редко, засыпать будете уже при заказе романтического ужина, в общем, сплошная проверка серьезности отношений!

Даже для тех, кто уже имел опыт хождения под парусами, было открытием, что основное умение, которое оттачивается в школе бесчисленными упражнениями – это умение швартоваться.
С первой швартовки понимаешь, берег – это главная опасность! Лодка рулится, как Камаз на спущенной резине в замедленной съемке, вокруг стоят не яхты, нет – белоснежные красавицы, которым ты можешь поцарапать лицо, разбить нос, повредить фигуру. Плюс ветер, который тебя несёт куда не надо, плюс советы с берега! Обстановка нервная чрезвычайно. Да еще на пирсе периодически появлялся Адмирал с Татьяной, от чего экипаж сильно потел и ронял швартовы. После нескольких удачных швартовок Слава задумчиво произнес, глядя на наши радостные лица:
— Мо-лод-цы. Все справились. А теперь представьте, что у вас на лодке довольные и пьяные друзья, которые радостно кричат и фотографируются, и так же радостно мешают швартовке, периодически падая за борт.
Лица вытянулись.
— Поэтому учимся швартоваться в одиночку. Целее будете.

Слава оказался кладезем морских историй. На вопрос ленивого курсанта:
— А зачем нам убирать кранцы при выходе из марины? Может, пусть себе болтаются?
Поправив темные очки, которые покидали его нос только с заходом солнца, инструктор назидательно изложил:
— Давным-давно, корабли по прибытии в порт отстаивались в двухнедельном карантине – команду на берег не пускали. По акватории курсировал кораблик с женским экипажем, весь обвешанный кранцами. Почему? Потому что приставали часто! Так что если кранцы не убирать, могут пристать. Пауза. И воспользоваться!

Экипаж.

Социальный срез нашего экипажа походил на набор персонажей для сериала про средний класс.
Сплошь работники интеллектуального труда. Поначалу было боязно – каждый день в замкнутом коллективе, неизбежны конфликты и ругань. Мне попались на редкость разумные люди – любая предгрозовая ситуация спускалась на тормозах. Забот и так хватало.
К тому же каждый человек был по-своему забавен. Саша (маркетинг) после швартовки в новом месте доставала холст и краски (за все время написала несколько чудесных пейзажей) . Айтишник Максим постоянно рылся в учебниках и картах, одновременно пытаясь завязывать узлы на чем ни попадя, ну а здоровяк-брокер Дима, чуть что отжимался и качал пресс, заставляя остальных членов экипажа мужского пола постоянно втягивать живот. Короткими вечерами в кокпите собиралась теплая компания и под звон кружек болтали о веселом ни о чем.
Был еще один член команды, нареченный Валерой. От прошлой группы нам достался огромный арбуз, который всем мешался, ночью его подкидывали в чужие койки, порывались выкинуть за борт, но каждый раз не хватало духу. Валеру убили день на пятый, он оказался сильно мертвым и у боцмана, рискнувшего его съесть, долго бродил внутри и просился обратно. Вместо Валеры зачем-то купили арбуз еще больше, назвали Геной, но это другая история. Да и смысл этого действа не понятен…

Движение.

Программа подготовки была составлена таким образом, что б обучение больше походило на интересное путешествие. Например, утром выходили из Бара, днем стояли у часовни на острове в окрестностях Будвы, а вечером швартовались в малюсеньком городке Бигово, в котором было две достопримечательности – магазин и очень дорогой ресторан. Фантастический закат прилагался бесплатно.
Во время дневных переходов, когда экипаж изнемогал от жары и начинал подозрительно пахнуть, объявлялась учебная якорная стоянка, можно было искупаться и пообедать. Дима, профессионально занимавшийся водным поло, прыгал за борт, проныривал под лодкой вдоль и поперек – плохо плавающие члены экипажа так и норовили кинуть ему рыбки, в благодарность за шоу.

Пожалуй, самый красивый момент – ночной переход через Которский залив. Крутые, ниспадающие к морю горы, с всех сторон сотни огней, по воде бегают огненные всполохи – сказка! Вдруг от берега оторвался огромный кусок скалы, весь в иллюминации и со скоростью курьерского поезда стал пересекать нам курс. Начитанный Максим спросил инструктора:
— Он же нам должен уступить?
Слава пробормотал про себя:
— Носорог плохо видит, но при его весе это не его проблемы.
И громко ответил:
— А что нам говорят МППСС 72? Они нам говорят, что «Каждое судно, должно использовать все имеющиеся средства в соответствии с преобладающими обстоятельствами и условиями для определения наличия опасности столкновения».
— А?
— Перевожу – это ж десятипалубный океанский лайнер, узкий форватер – поворачивай нафиг! Лучше уступить, чем потом в Титаник играть и из воды орать про правый галс!

Пришвартовались в марине Котора, которая представляет из себя… Как бы это объяснить… Вот вынесите кровать на Старый Арбат и не обращая внимания на зевак, попытайтесь там уснуть. Пирс – это главная набережная города, забитая туристами, которые считали своим долгом не только глазеть на нас, но и отпускать комментарии. Пришлось сбежать в бар.
Я теперь понимаю пиратов, которые едва закрепив швартовы, вприпрыжку бежали обогащать портовые заведения. Стресс плюс обезвоживание!
Наверно было весело. Не помню.

Утро красило нежным цветом мою торчащую из под одеяла ногу. По пеленгу большого пальца, на противоположном склоне горы ползла желтая солнечная полоса. Чайки летали над головой и сочувственно кричали по тише…
Собрался с силами и пошел в старый город. Арка в старой крепостной стене поглощала толпы туристов, как гурман устрицы. Узкие улочки, разморённые черногорцы в магазинах, рестораны, плавно перетекающие один в другой. Сел. Принесли холодного. Порылся в интернете. Старый город в каком-то веке, чего-то там, потом еще чего-то… Окончательно убедившись, что я — визуал, и цифры не вызывают интереса, отправился в серьезную экспедицию на гору, с которой должен открываться красивый вид на залив. Три евро за вход. Не дорого за возможность сдохнуть от жары на крутых ступеньках крепостной стены!
Встретил трех потных китайцев, которые карабкались вверх и бормотали что-то, видимо про их великую стену. Чудики.
Вид был на месте. Действительно красивый. Заодно похудел на пару килограмм.

Через Адриатику.

После первой недели обучения нам предстояло сменить лодку, инструктора и совершить двухсотмильный переход в Италию и обратно.
Сначала мы ходили на лодке с именем «Мур Мур». Кто и почему ее так назвал спросить не догадались. Она вся была новая, блестящая и упругая, как молодая танцовщица, все оборудование работало, с нее пылинки сдували.
Рядом стояла «Виктория».
Она была больше. Старше (много старше). Этакая уверенная в себе женщина далеко за тридцать, сохранившая фигуру и не стесняющаяся своих морщин.
Украшенная внутри погонными метрами красного дерева, она даже пахла как-то по-другому. Океаном, что ли.
Новый инструктор Денис, улыбчивый молодой человек, рассказал, что нас ждет в ближайшие двое суток:
— Закупаем продукты, бункеруем лодку и в три часа дня отходим через Адриатику в итальянский порт Бриндизи. Переход сто миль. Все очень просто. Но сначала опробуем новую яхту.

Первый выход не разочаровал – штурвал имел ощутимый люфт, что-то скрипело, в кают-компании хлопали дверцы, на волне она рыскала носом. Виктория оказалась с характером.

— Ничего, вы ее еще полюбите!

С опозданием вышли из Бара. За спиной остались горы, родная марина, впереди была вода.
Закат в открытом море оказал на экипаж странное действие – примерно как бокал шампанского на старшеклассницу. Все фотографировались, шутили и скакали по лодке.
Как только солнце село, задул ветер, поднялась двухметровая волна. Наверху включили звезды, на лодке – ходовые огни. Вот только компас скрылся в полной темноте. Сначала вахтенный рулевой решил, что это очередная вводная – типа, рулите по звездам, но потом разумно рассудил, что в случае небольшой ошибки предстоит объясняться с сицилийскими мафиози, а в худшем случае нам гостеприимно распахнет объятья порт Триполи. Вызванный снизу инструктор выдал подобие налобного фонарика – присобачте его как-нибудь, вы же моряки!
Моряки присобачили, и началось!
Денис натянул леер в кокпите, все надели страховочные обвязки, и, прежде чем вылезти на палубу, отважно пристёгивались карабином (а кое-кто и двумя).
Вахту за штурвалом стояли два часа и еще два – подвахтенным. Странное дело – никто вне очереди не просился «порулить», не разваливался в кокпите и не просил рому (в первый же день на лодке был объявлен сухой закон. Судовые бутлегеры пытались обойти его как могли – обсуждался даже вариант выхода из под юрисдикции инструктора путем надувания спасательного плотика. Обычно все заканчивалось заныканной в каюте баночкой пива. Но идти в Адриатику без рома?!).
Заступив на вахту я попросил подвахтенного принести заветную бутылку. Сухопутные пьяницы даже не подозревают, какой это божественный вкус – ром, с привкусом соленых брызг!
Однако рулить было тяжело. На каждой волне Вика (имя сократили, периодически добавляя разные эпитеты ), моталась на тридцать градусов в разные стороны, хлопала парусами, поливалась водой – в общем вела себя абсолютно неприлично! Первые мозоли появились уже через час. В душе рулевого происходило что-то странное, поднимался давно забытый сытыми поколениями первобытный восторг! Твои боевые товарищи спят по каютам, пытаясь расклиниться в любых позах, арбуз Геннадий весело катается по кают-компании и, кажется, насвистывает себе под хвост. Периодически появляется инструктор Денис, а ты стоишь на мостике (ладно – сидишь в мокром кокпите), отвечаешь за их жизни и с верными друзьями – ромом и разнузданной Викой несешься вперед!
Понимаю – звучит пафосно, но если вам доведется испытать нечто подобное, я еще посмотрю, какими словами будет выражен ваш восторг.

Утром показались какие-то трубы, и сразу сложилось первое и единственное впечатление об Бриндизи и его окрестностях – полная фигня! Гор нет, до города ехать полчаса на автобусе, с часу дня до пяти не работает ни-че-го (кризис же – зачем утруждаться?). А когда с меня взяли полтора евро за пописать в кафе (Сеньор! Или вы покупаете колу, или фонтан на площади к вашим услугам) домой захотелось окончательно. Несколько исправили положение вкусная пицца и непредсказуемый Дима, который за пять минут до закрытия магазинов встрепенулся и с криком «Мне же магнитиков надо купить!», бросился в супермаркет. Выбежал он с целым ящиком. Магнитиков, ага!

Описание обратной дороги укладывается в одну фразу – зеркало моря, бухтящий дизель и два чахоточных дельфинёнка, которые вяло попрыгали пару раз и гордо удалились с чувством выполненного долга.
На берег в Баре сошла уже немного другая команда. Кроме шуток – пустячный для опытного яхтсмена переход, что-то изменил в наших головах. Все были серьезные и немного задумчивые.
Да и Викторию утром драили по-другому, нежнее, что ли…

Экзамен. Финал.

Заключительные несколько дней прошли в спокойной подготовке к экзаменам. Бесконечные швартовки, теория, радиосвязь. Экипаж изменился и сработался – при выполнении учебных заданий не носились, как деревня на пожаре, перестали называть каюту – номером, концы – веревкой. Перезаложить шлаг на чужом швартовом, без команды вывесить кранцы, принести холодную бутылочку сидра – да, пожалуйста! Жалко, что мы не попали в местный фольклор – в школе ходит много историй про курсантов (Товарищ инструктор, мы сегодня будем делать пирсинг? Что?! Ну, к пирсу швартоваться?), но это и не было нашей главной целью.

В день экзамена все грозные силы природы олицетворял Олег Викторович Гончаренко. При швартовке бортом подкрался и озадачил двух курсантов:
— Ну-ка заложить шпринги! Вернусь через пять минут, проверю!
Обалдевшие курсанты были готовы заложить даже дедушкины часы, но вот шпринги?! Пробел в знаниях был на лицо.
Через пять минут довольный Адмирал вернулся, посмотрел на арабскую вязь швартовых и констатировал:
— Незнание основ парусного дела не освобождает от ответственности за разбитую лодку!
— Хорошо, хоть потные!
Потные курсанты пообещали даже МППСС 72 выучить слово в слово!
Сдали все.

Прощались без объятий и похлопываний по спине. Тот случай, когда внешние эффекты не важны. За две недели каждый много узнал про себя и про товарищей. Мало где сейчас можно так быстро понять, что за человек рядом с тобой. В горах и на море – пожалуй всё.

Мы же обязательно встретимся, а, ребята?!

Я уезжал последним. Колесики чемодана грохотали по бетонному пирсу. На всякий случай оглянулся. В кокпите под солнцем лежал арбуз Геннадий и смеялся. Схватив нож, я бросился к лодке.
Погладил полосатый бок, спрятал нож и молча побрел к машине…

Михаил Тормозов

Двухнедельный интенсивный курс в Черногории, для тех, кто ценит свое время.